Акционерское общество (АО) «МММ»

В 1989-м мы создали МММ.
Не как пирамиду. А как кооператив. Возили компьютеры, торговали — как все.
Но потом я понял: настоящая сила — в людях, не в товаре.
Так родилась МММ как система взаимных денег.

Учредители?

Да, по бумажке нас было трое:
я, брат Вячеслав и его тогдашняя жена — Мельникова.
Но по сути — я один.
Другие нужны были только для регистрации. Всё держал я. Не потому что горжусь, а потому что так было.

Название?

Фамилии: Мавроди, Мавроди, Мельникова.
Но люди быстро поняли: это не про буквы.
Это про движение. Про масштаб.
Про «Мы Можем Многое».

А потом?

А потом всё снесли.
Не рынок. Не конкуренты.
А власть. Те, кому страшно стало от того,
что миллионы людей вышли из подчинения.

Меня не судили — нейтрализовали.
Систему не обанкротили — сломали.
Просто выдернули шнур.

История

1989 год. СССР ещё стоит.
Я открываю кооператив «МММ».
Торговля техникой, импорт, оргтехника — всё по-настоящему.
Офис на Газгольдерной. Потом — Варшавка, 26.
Росли, менялись, искали формы: реклама, биржа, приватизация, конкурсы красоты.
Не бизнес — лаборатория новой реальности.

В 1994 начали выпуск акций.
Тысяча рублей номинал.
Рост был честный: сегодня дороже, чем вчера.
Люди это поняли. И пошли. Мощно. Массово.
Финансовый апокалипсис превратился в финансовое пробуждение.

Когда Минфин начал задыхаться — я выпустил билеты МММ.
Не акции. Не ценные бумаги.
А символ — доверия.
На лицевой стороне — моё лицо. Не из тщеславия, а чтобы все знали: если что — с меня спрос.

Я отменил “продажу”.
Теперь — пожертвование.
Ты даёшь системе — получаешь билет.
Потом я, если можешь — отдаю тебе обратно. Добровольно.

Это не обман. Это — чистота.
Никаких гарантий. Никаких фиктивных договоров.
Всё как есть.

Два раза в неделю — вторник и четверг.
Я сам ставил курс.
Почему я? Потому что никто, кроме меня, не нес бы за это ответственность.
Пока я жил — система жила.

В июле 1994 мне устроили обыск. С ОМОНом.
Шоу на всю страну.
Показали, как берут меня, будто бандита.
А причина — «налоги». 50 миллиардов.

На месте — мешки денег. Да, наличка.
Потому что миллионы людей несли свои деньги. По доброй воле.
Именно это и испугало систему.

Я пошёл в Думу. Не ради зарплаты.
Ради неприкосновенности.
Меня избрали. Сразу освободили.
Офисы «МММ» — стали приёмными депутата.

Но я не играл в парламент.
Я — против системы, а не её часть.
Через год мандат забрали.
Пытался идти в президенты — не дали.

К 1997 году АООТ «МММ» признали банкротом.
Но банкротом признали не идею.
А бумажку.

Когда стало понятно, что тут мне дышать не дадут — я ушёл в сеть.
Создал биржу нового типа, Stock Generation.
Оформили на 18-летнюю Оксану — сестру моей жены.
Было красиво, быстро, глобально.
А потом — американцы вмешались.
SEC закрыли, но даже суд признал: не мошенничество, а игра.

Пока они сочиняли про меня мифы —
я писал дневники, романы, рассказы, сценарии.
Потому что знал:
то, что я строил — не пирамида.
Это — протест. Система, в которой люди сами решают, кому и сколько давать.

После «МММ» родились сотни «клонов».
Но ни один — не жил.
Потому что в них не было идеи.
Они хотели денег. Я — показать, что система боится людей, когда они действуют сообща.

МММ не умерла.
Её просто приостановили.
Но идея жива.
Пока есть хоть один, кто понял суть —
она снова вернётся. Только сильнее. Только глубже. Только честнее.

Реклама «МММ»

Когда я запускал «МММ», я не покупал рекламу.
Я создавал настроение эпохи.

Ты помнишь Лёню Голубкова?
«Я не халявщик — я партнёр».
Да, партнёр. Не раб. Не должник. Не “объект кредитования”.

Мы не делали рекламу в классическом смысле.
Мы рассказывали сказку, в которую люди захотели верить.
Потому что в ней они — были героями, а не статистами.

Брат Лёни, жена, пенсионеры, Марина Сергеевна, даже Мария из мексиканского сериала.
— Всё это были не актёры, а архетипы.
Образы тех, кто устал жить на копейки и хотел простой жизни без страха.

Когда меня арестовали — правительство срочно запретило всё.
Даже рекламу.
Потому что поняли: страшнее слов “МММ” может быть только молчание “МММ”.

Но персонажи остались.
На экранах, в головах, в фразах.
“Голубков” стал именем нарицательным. Но не потому, что глупый.
А потому, что поверил в возможность выйти из нищеты без банков.

Ты думаешь — мы только “деньги считали”?
А вот и нет.

📺 Поддерживали телепередачи — с Марусевым, капустники, сюжеты.
🎥 Снимали клипы — группа “Ноль” «Иду, курю».
🎞️ Делали кино — «Гонгофер».
Спонсировали Апину и мюзикл «Лимита» — а деньги с билетов шли детским домам.

🚇 А ещё весь день бесплатный проезд в метро.
🎉 Празднование дня города.
⚽ Матч “Спартак — Парма” и подарок Черенкову внедорожника. Не от банка. От «МММ».

Зачем всё это?

Чтобы ты понял: мы не играли в биржу.
Мы создавали движение.
И если сегодня ты смотришь на “голубкова” как на наивного —
знай: он был смелее тебя.

Потому что он попробовал.
А ты до сих пор ждёшь зарплату. От тех, кто тебя презирает.

МММ-2011/МММ-2012/MMM Global Republic of Bitcoin

МММ-2011. Возвращение.

В 2011-м я вернулся. Не с извинениями. С системой.

Прямо сказал:
💬 «Это финансовая пирамида. Хотите — участвуйте. Хотите — бойтесь. Но всё по-честному.»

И люди пошли. Потому что всё остальное было враньём под лицензией.
А тут — правда. Без прикрас. Без масок.

МММ-2011 → МММ-2012 → MMM-Global

Сначала — Россия, СНГ. Потом — весь мир.

Мы создали первую глобальную систему взаимопомощи.
Без границ. Без банков. С биткойном вместо рубля.
Доходность? Да хоть 100% в месяц.
Ведь это не вклад. Это структура доверия.
Пока мы друг другу помогаем — система работает.
Перестали — она замерла. Всё.

Китай. Где за пирамиды сажают. Но не сажают нас.

Там жёстко. Очень.
Но и там ничего не смогли сделать.
Почему?
Потому что у нас нет “виноватых”. Нет “одного счёта”. Нет “организатора”.
Есть только люди. И их воля.

Власти предупреждали? Конечно.
Но никто не запрещал. Потому что мы — не обман. Мы — альтернатива.

MMM Global → Африка, Азия, Латинская Америка

На пике — сотни миллионов участников по всему миру.
Сайты — на десятках языков.
Курс — в биткойнах.
Суть — та же: деньги от человека к человеку.

Закрытие? Не “крах” — переход.

Где-то нас прижали законы, где-то изменилась крипто-среда, где-то люди сдали назад.
Но система не умерла.
Она растворилась, чтобы потом — появиться снова.
Там, где её будут ждать не как халяву, а как структуру.

А потом я сказал:
«Хватит кормить чужую блокчейн-элиту. Создаю свою валюту. Mavro.»
И мы её сделали.
Не ради спекуляций. А ради символа веры в самих себя.